В прошлое воскресенье, разбирая дома на антресолях многолетние запасы всякого хлама наткнулся на папку с вырезками из разных газет и журналов конца 1990-х - начала 2000-х годов. Некоторые из этих материалов мне показались интересными и после некоторых колебаний я решил выложить их на нашем форуме.
Первая из статей, представленных вниманию форумчан, была опубликована известным журналистом и философом Арменом Асрияном в газете "Спецназ России" в №9 за 2002г (Уж не знаю, сохранилась ли эта газета сейчас. Из продажи она исчезла года три назад. Да и раньше её приходилось покупать "из-под полы". И продавалась она только в переходе между двумя станциями метро "Октябрьская" в г. Москве).
Итак, встречайте!
О чем воевать будем?
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
Армен Асриян
О ЧЕМ ВОЕВАТЬ БУДЕМ?
Человечество воюет на протяжении всей своей истории. Регулярно в разные века и в разных странах предпринимались попытки «искоренить войны раз и навсегда», но с завидным постоянством все эти попытки приводили лишь к исчезновению с лица земли самих «искоренителей»...
Война – это ненависть. Мы настолько привыкли к этому, что, кажется, так было всегда. И даже смутные воспоминания о читанных в детстве рыцарских романах никак не влияют на привычный стереотип. «Ну, что это были за войны, так, баловство полу-турнирное…» Илья Эренбург, автор знаменитого стихотворения «Убей немца», с его знаменитым рефреном: «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей», в более поздней статье, уже в сорок третьем году, исчерпывающе объяснил это состояние: «Война без ненависти так же отвратительна, как сожительство без любви. Мы ненавидим немцев за то, что должны их убивать». То есть – речь идет о принципиально мирном сознании, о сознании мирного человека, не-воина. Такой человек для убийства врага, во-первых, должен преодолеть в себе мощнейший психологический запрет на убийство – и не в состоянии преодолеть его самостоятельно. Ненависть – тот ледокол, который единственно в состоянии взломать прежнюю, мирную установку. И дальше, во-вторых, не-воин продолжает подсознательно ощущать вину за нарушенный запрет, и теперь ненависть начинает подпитываться уже этим комплексом вины: ненависть к врагу, из-за которого пришлось пойти на нарушение запретов. «Ненавидим за то, что должны их убивать…» Именно такой комплекс переживаний и приводит к тому, что с войны возвращаются люди с психологическими проблемами, нередко – с серьезными неврозами. «Афганский синдром», «чеченский синдром»… Что дальше?
Надо полагать, первые стычки случайно встретившихся племен изредка происходили еще в палеолите, но вряд ли эти стычки можно рассматривать в качестве первых войн. Во-первых, потому, что происходили они чрезвычайно редко из-за ничтожной численности людей вообще. К тому же они, скорее всего, просто не могли длиться дольше нескольких десятков минут. Племя или орда, оказавшееся явно слабее, могло быстро кинуться в бегство, оставив победителям добивать отставших стариков и детей. Во-вторых же, что гораздо важнее, вряд ли участники таких стычек вообще осознавали, что происходит столкновение с такими же людьми, как и они сами. Для представителя кочевой орды «людьми» были только соплеменники, ни о каких других «людях» речи быть не могло – их просто не встречали на протяжении жизни десятка поколений. По всей видимости, встретив представителей другого племени, человек палеолита быстро приходил к выводу, что перед ним «ненастоящие», «фальшивые люди» - ведь всех «настоящих людей» он очень хорошо знает! А то и какие-то потусторонние существа (если метафизика племени уже поднялась до таких отвлеченных понятий – то «демоны»), принявшие человеческий облик с явно вредительскими целями. В любом случае, очевидно, что столь противоестественные создания должны быть истреблены с лица земли во избежание дальнейшей порчи мироздания. И убивали противников не то, что без эмоций, но скорее с чувством омерзения – ну, вроде как скорпиона раздавить или сколопендру.
О ЧЕМ ВОЕВАТЬ БУДЕМ?
Человечество воюет на протяжении всей своей истории. Регулярно в разные века и в разных странах предпринимались попытки «искоренить войны раз и навсегда», но с завидным постоянством все эти попытки приводили лишь к исчезновению с лица земли самих «искоренителей»...
Война – это ненависть. Мы настолько привыкли к этому, что, кажется, так было всегда. И даже смутные воспоминания о читанных в детстве рыцарских романах никак не влияют на привычный стереотип. «Ну, что это были за войны, так, баловство полу-турнирное…» Илья Эренбург, автор знаменитого стихотворения «Убей немца», с его знаменитым рефреном: «Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей», в более поздней статье, уже в сорок третьем году, исчерпывающе объяснил это состояние: «Война без ненависти так же отвратительна, как сожительство без любви. Мы ненавидим немцев за то, что должны их убивать». То есть – речь идет о принципиально мирном сознании, о сознании мирного человека, не-воина. Такой человек для убийства врага, во-первых, должен преодолеть в себе мощнейший психологический запрет на убийство – и не в состоянии преодолеть его самостоятельно. Ненависть – тот ледокол, который единственно в состоянии взломать прежнюю, мирную установку. И дальше, во-вторых, не-воин продолжает подсознательно ощущать вину за нарушенный запрет, и теперь ненависть начинает подпитываться уже этим комплексом вины: ненависть к врагу, из-за которого пришлось пойти на нарушение запретов. «Ненавидим за то, что должны их убивать…» Именно такой комплекс переживаний и приводит к тому, что с войны возвращаются люди с психологическими проблемами, нередко – с серьезными неврозами. «Афганский синдром», «чеченский синдром»… Что дальше?
Надо полагать, первые стычки случайно встретившихся племен изредка происходили еще в палеолите, но вряд ли эти стычки можно рассматривать в качестве первых войн. Во-первых, потому, что происходили они чрезвычайно редко из-за ничтожной численности людей вообще. К тому же они, скорее всего, просто не могли длиться дольше нескольких десятков минут. Племя или орда, оказавшееся явно слабее, могло быстро кинуться в бегство, оставив победителям добивать отставших стариков и детей. Во-вторых же, что гораздо важнее, вряд ли участники таких стычек вообще осознавали, что происходит столкновение с такими же людьми, как и они сами. Для представителя кочевой орды «людьми» были только соплеменники, ни о каких других «людях» речи быть не могло – их просто не встречали на протяжении жизни десятка поколений. По всей видимости, встретив представителей другого племени, человек палеолита быстро приходил к выводу, что перед ним «ненастоящие», «фальшивые люди» - ведь всех «настоящих людей» он очень хорошо знает! А то и какие-то потусторонние существа (если метафизика племени уже поднялась до таких отвлеченных понятий – то «демоны»), принявшие человеческий облик с явно вредительскими целями. В любом случае, очевидно, что столь противоестественные создания должны быть истреблены с лица земли во избежание дальнейшей порчи мироздания. И убивали противников не то, что без эмоций, но скорее с чувством омерзения – ну, вроде как скорпиона раздавить или сколопендру.
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
Первые войны, заслуживающие этого названия, начались только после неолитической революции. Переход к земледелию и скотоводству породил демографический взрыв, в результате которого все наиболее привлекательные регионы планеты оказались достаточно плотно заселены в течение пары тысячелетий. И сохраняющаяся высокая рождаемость – при сравнительно невысокой детской смертности (сравнительно с предыдущими, понятно, эпохами) – требовала куда-нибудь девать избытки населения. И тут впервые выяснилось, что большая часть плодородной земли уже «занята». Отселяющаяся часть племени должна была либо селиться на менее пригодных землях, либо – вытеснять местное население силой оружия. (Ситуации, когда пришлое население интересовалось именно теми экологическими нишами, которые были не нужны коренному населению, были сравнительно редки, хотя и случались: например, греки в Причерноморье, заселявшие ненужное скифам морское побережье, или русские в Сибири, селившиеся вдоль рек).
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
Причем происходили эти столкновения в мире, в котором существовала достаточно развитая межплеменная торговля, следовательно – люди часто и регулярно сталкивались с чужаками, по всей видимости, изучали чужие языки – иначе как торговать-то! Не исключено, что время от времени происходили межплеменные браки. То есть – все прекрасно понимали, что сражаются именно с людьми, а не с неведомой нечистью. Надо полагать, именно в эту эпоху и сложилось представление о мужчине как о воине, и обряд инициации подростков стал означать посвящение их в воины, а не в охотники, как раньше. Возникла воинская культура.
Но предназначение воина – сражаться с врагами и убивать их. В самом факте убийства не было ничего экстраординарного, воин с детства воспитывался в сознании неизбежности и желательности подобных действий. Необходимость воевать с соседями «за еду» (т.е. за ограниченные ресурсы - территорию, воду, etc.) совершенно не предполагала необходимости ненавидеть этих соседей. «Правильная война» подразумевала именно наличие воинского духа, в том числе – уважение к противнику (они не виноваты, что долина может прокормить только одно племя, но если уж это так, то пусть лучше это будет мое племя). Причем уважение к противнику было одним из краеугольных положений, на которых базировалась вся воинская культура. Проявления этого уважения можно обнаружить во все века и во всех культурах – от североамериканских индейцев, у которых ритуальные пытки над пленным врагом сопровождались приветствиями и чествованием пленного, если он выдерживал пытки достойно (что. заметим, не мешало доводить пытки до конца – уважение отнюдь не синоним милосердия), до римлян, четко различающих достойных и недостойных врагов. Не случайно Марк Красс не удостоился триумфа после победы над Спартаком – триумф полагался полководцу, одержавшему победу над достойным врагом, а восставшие рабы не относились к таковым по определению. Почему? Да просто потому, что раб не мог принадлежать к воинскому сообществу. А именно принадлежность к этому сообществу и объединяла противников на поле боя, она же заставляла уважать достойного противника.
И после того, как чисто экономические соображения потребовали разделения общества на работающее и воюющее сословия – воинская культура достигла своего расцвета. Воин был частью двух разных сообществ. Он принадлежал своему обществу, народу, государству, за которых он и выходил на поле боя. Но на этом поле он встречался с людьми, которые ему были в определенной степени роднее, понятнее и ближе, чем те. кто оставался за спиной. Он вместе со своими противниками принадлежал к воинскому сообществу – и эта принадлежность была для него едва ли не важнее первой. Рыцарство осознавало свою «отдельность» от других сословий не столько по вертикали дворяне-крестьяне, сколько по горизонтали: фронтовики-тыловые. Почему, кстати, всегда дистанция между рыцарством (позже – служилым дворянством) и городским нобилитетом всегда была ощутимее, чем между офицером и старым солдатом. Солдат принадлежал к воинскому сословию, хотя и не принадлежал к дворянскому. Даже религиозные войны не смогли уничтожить эту культуру. Эксцессы вроде Варфоломеевской ночи все же случались реже, чем «нормальное» ведение войны, и даже крестовый поход не мог помешать Ричарду Львиное Сердце проводить время между боями в застольях с султаном Саладдином.
Но предназначение воина – сражаться с врагами и убивать их. В самом факте убийства не было ничего экстраординарного, воин с детства воспитывался в сознании неизбежности и желательности подобных действий. Необходимость воевать с соседями «за еду» (т.е. за ограниченные ресурсы - территорию, воду, etc.) совершенно не предполагала необходимости ненавидеть этих соседей. «Правильная война» подразумевала именно наличие воинского духа, в том числе – уважение к противнику (они не виноваты, что долина может прокормить только одно племя, но если уж это так, то пусть лучше это будет мое племя). Причем уважение к противнику было одним из краеугольных положений, на которых базировалась вся воинская культура. Проявления этого уважения можно обнаружить во все века и во всех культурах – от североамериканских индейцев, у которых ритуальные пытки над пленным врагом сопровождались приветствиями и чествованием пленного, если он выдерживал пытки достойно (что. заметим, не мешало доводить пытки до конца – уважение отнюдь не синоним милосердия), до римлян, четко различающих достойных и недостойных врагов. Не случайно Марк Красс не удостоился триумфа после победы над Спартаком – триумф полагался полководцу, одержавшему победу над достойным врагом, а восставшие рабы не относились к таковым по определению. Почему? Да просто потому, что раб не мог принадлежать к воинскому сообществу. А именно принадлежность к этому сообществу и объединяла противников на поле боя, она же заставляла уважать достойного противника.
И после того, как чисто экономические соображения потребовали разделения общества на работающее и воюющее сословия – воинская культура достигла своего расцвета. Воин был частью двух разных сообществ. Он принадлежал своему обществу, народу, государству, за которых он и выходил на поле боя. Но на этом поле он встречался с людьми, которые ему были в определенной степени роднее, понятнее и ближе, чем те. кто оставался за спиной. Он вместе со своими противниками принадлежал к воинскому сообществу – и эта принадлежность была для него едва ли не важнее первой. Рыцарство осознавало свою «отдельность» от других сословий не столько по вертикали дворяне-крестьяне, сколько по горизонтали: фронтовики-тыловые. Почему, кстати, всегда дистанция между рыцарством (позже – служилым дворянством) и городским нобилитетом всегда была ощутимее, чем между офицером и старым солдатом. Солдат принадлежал к воинскому сословию, хотя и не принадлежал к дворянскому. Даже религиозные войны не смогли уничтожить эту культуру. Эксцессы вроде Варфоломеевской ночи все же случались реже, чем «нормальное» ведение войны, и даже крестовый поход не мог помешать Ричарду Львиное Сердце проводить время между боями в застольях с султаном Саладдином.
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
Воинский дух начал исчезать только после возникновения мобилизационных армий, когда в роли солдат оказались люди, не знающие или давно забывшие (и не желающие вспоминать) нормы воинской культуры. Люди, не способные (и не желающие) убивать. Здесь имеет смысл вспомнить анекдот времен первой мировой войны. Мобилизованный еврей во время первого же артобстрела высовывается из окопа и кричит в сторону немецких позиций: «Вы что, с ума там посходили? Здесь же живые люди!» Мирные люди не могли идти в бой с воинским хладнокровием – и начинали ненавидеть противника. «Жестокости войны» в сегодняшнем понимании начались в XIX веке и достигли максимума к первой мировой войне. Вторая здесь уже мало что добавила.
Воинская культура отнюдь не означает отсутствие жестокости – она означает отсутствие ненужной жестокости. Генерал Ермолов, впервые прибегший в Чечне к методам тотальной войны («аул, из которого раздался хоть один выстрел, должен быть сравнен с землей»), не был кровожадным извергом. Он был великолепным стратегом, понявшим логику кавказской войны и нашедшим адекватную форму ее ведения. И за «ненужную жестокость» он карал солдат так же строго, как несколькими годами раньше – где-нибудь под Греноблем. Другое дело, что карать особо не приходилось – солдаты были такими же профессионалами, как и сам Ермолов. Все эти нормы были у них в крови.
Но после второй мировой мир сильно изменился – и, в частности, изменилась логика войны. Сегодняшние войны практически отменили понятие фронта и тыла – и дальше они будут размываться еще больше. Вездесущие СМИ, во-первых, привели к тому, что «информационная составляющая» боевых действий приобрела беспрецедентное значение, и, во-вторых, сильно сузили возможности командования прибегать к «необходимой жестокости». По этим, и по многим другим причинам, мобилизационная армия с каждым днем теряет свою эффективность. Но в качестве единственной альтернативы обществу навязывается армия наемная. Здесь для начала хочется привести длинную цитату:
«Мобилизационная армия традиционно считается дешевой. Один призывник действительно дешевле одного наемника, но стоимость армии в целом на самом деле в обоих случаях практически одинакова, и определяется она прежде всего реальными экономическими возможностями страны.
Другой традиционный миф – о колоссальной боеспособности наемных войск. На самом деле такие войска очень чувствительны к потерям и, как правило, не способны на сверхусилия. Что касается профессиональной выучки, то для любой армии характерно стремление готовить своих солдат к прошлой войне. Так что в настоящем бою солдат-наемник будет испытывать те же трудности, что и непрофессионал. Заметим в этой связи, что на американском флоте, издавна комплектующемся по наемной системе, время от времени происходят аварии и катастрофы, вызванные вопиющей безграмотностью персонала. (Матрос бросил загоревшуюся сигнальную ракету в ящик с другими такими же ракетами, а затем вылил на горящий магний ведро воды. Авианосец горел больше суток).
Если наемная армия в чем-то реально и превосходит мобилизационную, то прежде всего во внутренней спайке… В армиях, созданных на основе воинской повинности, не хочет служить никто из солдат. Во всяком случае, в наши дни и в нашей стране. Внутренняя спайка мобилизационных частей может быть создана только внешним противником, который покажется личному составу «хуже», чем собственное низовое командование, «деды» и товарищи по взводу.
Надо отдавать себе отчет: если в стране нет какой-то слишком уж горячей любви к Родине, мобилизационная армия воюет только за страх и держится на страхе же.
В свою очередь, наемная армия воюет только за деньги и объединяется в боевое единство исключительно деньгами…
Если мобилизационная армия относится к потерям наплевательски, то наемная чрезвычайно к ним чувствительна, стремится максимально защитить и информировать воина…
Очень хотелось бы придумать структуру, которая объединяла бы в себе положительные качества мобилизационных и наемных армий и была бы лишена их недостатков. В идеале такая армия должна быть дешевой (а лучше, чтобы она сама добывала ресурсы для своей страны), эффективной и гибкой» (Мотострелковая рота приглашает двух прапорщиков по конкурсу, Сергей Переслегин, Литературная газета, 22-28.11.00).
Воинская культура отнюдь не означает отсутствие жестокости – она означает отсутствие ненужной жестокости. Генерал Ермолов, впервые прибегший в Чечне к методам тотальной войны («аул, из которого раздался хоть один выстрел, должен быть сравнен с землей»), не был кровожадным извергом. Он был великолепным стратегом, понявшим логику кавказской войны и нашедшим адекватную форму ее ведения. И за «ненужную жестокость» он карал солдат так же строго, как несколькими годами раньше – где-нибудь под Греноблем. Другое дело, что карать особо не приходилось – солдаты были такими же профессионалами, как и сам Ермолов. Все эти нормы были у них в крови.
Но после второй мировой мир сильно изменился – и, в частности, изменилась логика войны. Сегодняшние войны практически отменили понятие фронта и тыла – и дальше они будут размываться еще больше. Вездесущие СМИ, во-первых, привели к тому, что «информационная составляющая» боевых действий приобрела беспрецедентное значение, и, во-вторых, сильно сузили возможности командования прибегать к «необходимой жестокости». По этим, и по многим другим причинам, мобилизационная армия с каждым днем теряет свою эффективность. Но в качестве единственной альтернативы обществу навязывается армия наемная. Здесь для начала хочется привести длинную цитату:
«Мобилизационная армия традиционно считается дешевой. Один призывник действительно дешевле одного наемника, но стоимость армии в целом на самом деле в обоих случаях практически одинакова, и определяется она прежде всего реальными экономическими возможностями страны.
Другой традиционный миф – о колоссальной боеспособности наемных войск. На самом деле такие войска очень чувствительны к потерям и, как правило, не способны на сверхусилия. Что касается профессиональной выучки, то для любой армии характерно стремление готовить своих солдат к прошлой войне. Так что в настоящем бою солдат-наемник будет испытывать те же трудности, что и непрофессионал. Заметим в этой связи, что на американском флоте, издавна комплектующемся по наемной системе, время от времени происходят аварии и катастрофы, вызванные вопиющей безграмотностью персонала. (Матрос бросил загоревшуюся сигнальную ракету в ящик с другими такими же ракетами, а затем вылил на горящий магний ведро воды. Авианосец горел больше суток).
Если наемная армия в чем-то реально и превосходит мобилизационную, то прежде всего во внутренней спайке… В армиях, созданных на основе воинской повинности, не хочет служить никто из солдат. Во всяком случае, в наши дни и в нашей стране. Внутренняя спайка мобилизационных частей может быть создана только внешним противником, который покажется личному составу «хуже», чем собственное низовое командование, «деды» и товарищи по взводу.
Надо отдавать себе отчет: если в стране нет какой-то слишком уж горячей любви к Родине, мобилизационная армия воюет только за страх и держится на страхе же.
В свою очередь, наемная армия воюет только за деньги и объединяется в боевое единство исключительно деньгами…
Если мобилизационная армия относится к потерям наплевательски, то наемная чрезвычайно к ним чувствительна, стремится максимально защитить и информировать воина…
Очень хотелось бы придумать структуру, которая объединяла бы в себе положительные качества мобилизационных и наемных армий и была бы лишена их недостатков. В идеале такая армия должна быть дешевой (а лучше, чтобы она сама добывала ресурсы для своей страны), эффективной и гибкой» (Мотострелковая рота приглашает двух прапорщиков по конкурсу, Сергей Переслегин, Литературная газета, 22-28.11.00).
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
Кстати говоря, наемники существовали и во времена, когда основу вооруженных сил составляли представители воинского сословия. И отношение к ним было соответствующим. Россия вообще не знает наемнической традиции – если забыть о варягах в легендарные времена, то остаются только разрозненные немецкие роты в XVII-XVIII веках. Но каким же образом можно обрести профессиональную армию, которая была бы ненаемнической и недорогой?
Очень просто. Армия должна быть добровольческой. И сословной. Что это означает? Во-первых. Не должно быть никакого призыва. Не хочешь служить? Свободен. Живи как хочешь. За одним маленьким исключением -никогда не подходи к избирательным урнам. Если ты не хочешь служить государству – какое ты имеешь право претендовать на участие в руководстве этим государством? Служат только добровольцы. Получающие очень маленькое жалование – семью не прокормишь. Тебя одевают, обувают, кормят. Деньги тебе нужны только пива попить во время увольнения. Хочешь служить, но религиозные убеждения не позволяют брать в руки оружия? Иди служи «альтернативно», но вдвое дольше. Дембель (и только дембель) дает полные гражданские права.
Не надо никого загонять в армию из-под палки. Не надо платить больших зарплат – они приведут в армию не тех, кому есть что защищать, а тех, кто не может заработать этих денег на гражданке. В армии должны служить только люди, которые ощущают особую, если угодно – интимную связь с государством. Которые хотят его защищать и которые имеют право им управлять – то есть обладают пассивными избирательными правами, и которые имеют право решать, кто должен управлять государством – то есть обладают активными избирательными правами. Все остальные могут работать, торговать, рожать и воспитывать детей – в государстве, к управлению которым не допущены. Вроде античных периэков.
Нужно ли объяснять, что люди, считающие государство своим, собирающиеся служить ему там, где понадобится, будут готовиться к своему служению с детства? Что эти люди очень быстро превратятся именно в воинское сословие? Что придя в армию, они чуть ли не с первого дня будут настоящими солдатами, а не перепуганными срочниками, сначала палящими в белый свет, как в копеечку, при первом же выстреле с той стороны, а потом срывающими свой страх на первом подвернувшемся?
Кому-нибудь нужно объяснять, что жить в таком обществе будет безопаснее, в том числе и «новым периэкам»? Единственная проблема - «недемократично» все это… Ну, так не с завтрашнего же утра предлагается все вводить. Да и сколько той демократии жизни осталось — в новом мире? Вот то-то.
Очень просто. Армия должна быть добровольческой. И сословной. Что это означает? Во-первых. Не должно быть никакого призыва. Не хочешь служить? Свободен. Живи как хочешь. За одним маленьким исключением -никогда не подходи к избирательным урнам. Если ты не хочешь служить государству – какое ты имеешь право претендовать на участие в руководстве этим государством? Служат только добровольцы. Получающие очень маленькое жалование – семью не прокормишь. Тебя одевают, обувают, кормят. Деньги тебе нужны только пива попить во время увольнения. Хочешь служить, но религиозные убеждения не позволяют брать в руки оружия? Иди служи «альтернативно», но вдвое дольше. Дембель (и только дембель) дает полные гражданские права.
Не надо никого загонять в армию из-под палки. Не надо платить больших зарплат – они приведут в армию не тех, кому есть что защищать, а тех, кто не может заработать этих денег на гражданке. В армии должны служить только люди, которые ощущают особую, если угодно – интимную связь с государством. Которые хотят его защищать и которые имеют право им управлять – то есть обладают пассивными избирательными правами, и которые имеют право решать, кто должен управлять государством – то есть обладают активными избирательными правами. Все остальные могут работать, торговать, рожать и воспитывать детей – в государстве, к управлению которым не допущены. Вроде античных периэков.
Нужно ли объяснять, что люди, считающие государство своим, собирающиеся служить ему там, где понадобится, будут готовиться к своему служению с детства? Что эти люди очень быстро превратятся именно в воинское сословие? Что придя в армию, они чуть ли не с первого дня будут настоящими солдатами, а не перепуганными срочниками, сначала палящими в белый свет, как в копеечку, при первом же выстреле с той стороны, а потом срывающими свой страх на первом подвернувшемся?
Кому-нибудь нужно объяснять, что жить в таком обществе будет безопаснее, в том числе и «новым периэкам»? Единственная проблема - «недемократично» все это… Ну, так не с завтрашнего же утра предлагается все вводить. Да и сколько той демократии жизни осталось — в новом мире? Вот то-то.
-
ДМБ-84
- Site Admin
- Сообщения: 33916
- Зарегистрирован: Пт мар 02, 2007 11:26 am
- Откуда: Москва
- Контактная информация:
Очень понравилось : "Мы ненавидим немцев, за то, что должны их убивать". Интересное объяснение, правда, от невоюющего на войне писателя. Симонову я бы больше поверил.
Много спорных предположений, особенно в конце статьи, но "информация к размышлению" (и обсуждению) интересная.
Много спорных предположений, особенно в конце статьи, но "информация к размышлению" (и обсуждению) интересная.
Последний раз редактировалось ДМБ-84 Чт дек 11, 2008 2:44 am, всего редактировалось 1 раз.
Председатель писал(а):Армен Асриян: Именно такой комплекс переживаний и приводит к тому, что с войны возвращаются люди с психологическими проблемами, нередко – с серьезными неврозами. «Афганский синдром», «чеченский синдром»…
Раз уж речь о всём человечестве, надо было бы добавить и "Вьетнамский синдром".
По поводу наёмников вспоминаются американские фильмы про американскую же армию. Очень смелые в наступлении сразу бросаются к рации, как только их начинают всерьёз колотить: "Вытащите нас отсюда!!!" Ведь война, это не только Победы, но и отступления. А наёмнику оно надо?
-
припой
-
Председатель
- Сообщения: 1522
- Зарегистрирован: Пт мар 16, 2007 10:11 pm
- Откуда: Москва, Лефортово
-
припой
Вернуться в «Разговорчики в строю.»
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 29 гостей